Верховный Суд Российской Федерации указал, что привлечение контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности является исключительным механизмом восстановления нарушенных прав кредиторов. При его применении необходимо иметь в виду как сущность конструкции юридического лица, предполагающей имущественную обособленность этого субъекта (пункт 1 статьи 48 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ), его самостоятельную ответственность (статья 56 ГК РФ), наличие у участников корпораций, учредителей унитарных организаций, иных лиц, входящих в состав органов юридического лица, широкой свободы усмотрения при принятии (согласовании) деловых решений, так и запрет на причинение ими вреда независимым участникам оборота посредством недобросовестного использования института юридического лица (статья 10 ГК РФ) (пункт 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»; далее — постановление № 53). Статьей 61.11 Закона о банкротстве установлена субсидиарная ответственность контролирующего лица за невозможность полного погашения требований кредиторов. При доказанности обстоятельств, составляющих закрепленные в пункте 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве основания опровержимых презумпций доведения до банкротства, предполагается, что именно действия (бездействие) контролирующего лица явились необходимой причиной объективного банкротства. Поскольку в рассматриваемом случае соответствующие обстоятельства не были установлены судами, бремя доказывания в силу статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации должно было быть распределено по общим правилам: истцы по обособленному спору должны были подтвердить наличие в поведении Семенихина А.И. признаков недобросовестности, неразумности, повлекших за собой банкротство подконтрольного холдинга. Однако суды не установили какие-либо факты совершения Семенихиным А.И. тех или иных неправомерных действий (бездействия), которые бы способствовали возникновению кризисной ситуации, ее развитию, переходу в стадию объективного банкротства и выражались в принятии им 6 конкретных ключевых деловых решений с нарушением обязанности действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно (пункт 3 статьи 53 ГК РФ). По сути, вывод судов о доведении Семенихиным А.И. контролируемого им холдинга до банкротства основан лишь на том, что именно в период его руководства ухудшились показатели, характеризующие деятельность холдинга (произошло сокращение числа сотрудников, упала величина чистых активов, в балансе стал отражаться убыток и т.д.). Подобного рода негативные последствия сами по себе не свидетельствуют о недобросовестности, неразумности поведения контролирующего лица, так как возможность их возникновения сопутствует рисковому характеру предпринимательской деятельности (абзац второй пункта 1 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица»). Данные последствия могли быть вменены привлекаемому к ответственности лицу только в том случае, если оно неправомерно создало условия для их наступления. При подходе занятом судами, с которым судебная коллегия не может согласиться, последний руководитель неизбежно будет нести субсидиарную ответственность, поскольку в преддверии банкротства упомянутые показатели всегда изменяются в худшую сторону.

Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации № 305-ЭС22-7760 (2) от 29 января 2024 г.