Верховный Суд Российской Федерации указал, что использование в рамках настоящего спора условия договора, предусматривающего изначально включение штрафных санкций за передачу лизингополучателем права требования к лизингодателю третьим лицам при определении сальдо встречных предоставлений, позволило бы лизингодателю не только реализовать полностью свой имущественный интерес в заключении договора, но и получить то, что ему не причиталось бы при его надлежащем исполнении. Таким образом, уплата штрафа в размере уступленного права требования приводит к необоснованному увеличению дохода лизингодателя по Договорам лизинга, влечет ущемление интересов лизингополучателя и нарушает баланс интересов сторон, в том числе на реальное получение присужденного по решению суда, на основании которого и произведена уступка права требования. Предусмотренный статьей 386 Гражданского кодекса механизм защиты должника против требований нового кредитора не предусматривает уклонение от исполнения присужденного по судебному акту путем встречного привлечения к гражданско-правовой ответственности первоначального кредитора за состоявшуюся без согласия должника по данному судебному акту цессию. Соответствующие правовые позиции ранее неоднократно формулировались Судебной коллегией по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации, в частности, в определениях от 10.10.2017 № 310- ЭС17-11054 по делу № А14-7663/2016, от 22.09.2022 № 306-ЭС21-14113 по делу № А65-15142/2020. Учитывая изложенное, возложение судом округа на ответчика ответственности за нарушение договорного запрета уступки, предусмотренного пунктом 5.18 Правил лизинга, основано на неправильном применении вышеприведенных норм гражданского законодательства, поскольку указанный пункт Правил лизинга не подлежал применению в настоящем споре вследствие уступки права требования исполнения судебного акта о взыскании денежных средств, а не требований лизингополучателя к лизингодателю, возникших из Договоров, что и установили суды первой и апелляционной инстанции.