Верховный Суд Российской Федерации указал, что удовлетворяя требование о возмещении реального ущерба, причинённого утратой (непередачей) имущества должника — так называемых запасов, судами был нарушен принцип равноправия и состязательности сторон в процессе (статьи 2, 8, 9 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации). Возлагая на Хмырова А.Л. бремя доказывания состава и стоимости непереданного имущества, суд первой инстанции отклонил ходатайства ответчика о вызове бухгалтера в качестве свидетеля с целью выяснения, что именно включено в «запасы», чем необоснованно ограничил возможности ответчика по предоставлению доказательств, которые сам и запрашивал. Не проверены доводы ответчика о том, что в балансе по строке «запасы» отражались станки и оборудование, которое не утрачено. Позиция судов является противоречивой, поскольку, отказывая во взыскании убытков в размере дебиторской задолженности должника, отраженной в том же бухгалтерском балансе за 2018 год, суды указали, что само по себе указание суммы дебиторской задолженности не свидетельствует о её реальной стоимости, так как состав дебиторской задолженности не подтверждён. Таким образом, учитывая, что при признании должника банкротом суды указали на несоответствие данных, содержащихся в бухгалтерском балансе за 2018 год, действительному состоянию должника, реальная стоимость и имущественный состав «запасов» судом первой инстанции не установлены. Суды апелляционной инстанции и округа не исправили указанные нарушения. Объясняя разумность предъявления требований в размере, значительно превышающем сумму признанных обоснованными требований кредиторов, конкурсный управляющий должником ссылался на необходимость защиты интересов самого должника в лице его участников. Вместе с тем, в материалах дела отсутствуют пояснения участников должника о размере вреда, причиненного им бывшим руководителем контролируемого общества. Один из двух участников — Сорокин О.В. возражает против удовлетворения настоящего требования о взыскании убытков, что указывает на предъявление требования об их взыскании не в интересах общества, а только одного его участника — Монахова В.В. Судебная коллегия обращает внимание на то, что сложившаяся в настоящее время судебная практика исходит из недопустимости инициирования процедуры банкротства и использования специальных институтов законодательства о банкротстве для разрешения корпоративных конфликтов и достижения иных целей, не предусмотренных данным специальным законодательством. Механизмы, предусмотренные законодательством о банкротстве, имеют целью защиту, в первую очередь, независимых кредиторов должника. Судами установлено, что между Сорокиным О.В. и Монаховым В.В. имеет место корпоративный конфликт, приведший к банкротству должника — общество «Магнит Инвест» приобрело кредитные требования банка, послужившие основанием для возбуждения настоящего дела о банкротстве, за счёт средств, полученных от супруги Монахова В.В. При этом общество «Магнит Инвест» проигнорировало возможность быстрого погашения долга, обеспеченного залогом и поручительством участников должника Сорокина О.В. и Монахова В.В., общества с ограниченной ответственностью «СМФ «Промстрой», путем обращения взыскания на предмет залога и предъявления требований к платежеспособным поручителям, в том числе к Монахову В.В. Подобное поведение общества «Магнит Инвест» может указывать на отсутствие у него цели скорейшего погашения своих требований и наличие цели разрешения конфликта в пользу Монахова В.В. путём использования механизма банкротства не в соответствии с его назначением, что является злоупотреблением правом и само по себе влечёт отказ в судебной защите прав вовлечённых в конфликт лиц (статья 10 Гражданского кодекса Российской Федерации). Судам следовало учесть наличие конфликта при изучении доводов Хмырова А.Л. и Сорокина О.В. о принятии бывшим директором всех необходимых мер для исполнения обязанностей по ведению, хранению и передаче документации при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась ввиду объективных препятствий, возникших при корпоративном конфликте (абзац пятый пункта 24 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»).